http://proza-x.narod.ru
ВЛАДИМИР КОЗАРОВЕЦКИЙ
НЕСТАНДАРТНАЯ ДВЕРЬ
Рассказ
Разговор об этом зашел случайно, Эльяс обычно не жаловался на безденежье, но обстоятельства, видно, так прижали его, что это невольно прорвалось. Он заехал к Вадиму просто так, оказавшись недалеко от его дома, и они сидели, трепались, словно продолжая час назад прерванную беседу; разговаривая с ним, Вадим испытывал редкую легкость общения, когда не надо напрягаться, чтобы понять и чтобы тебя поняли. Однако, уловив эту грустную нотку, Вадим, любой разговор доводивший до какого-нибудь более или менее очевидного завершения, вынудил Эльяса признаться, что с деньгами у него неважно и что плохо даже не это, а то, что надежды на свой угол практически нет, если он не найдет денег на кооператив; собрать же четыре тысячи притом, что они еле сводят концы с концами, – дело безнадежное.
– Послушай, Эль, – сказал, подумав, Вадим, – помнится, у нас с тобой уже был однажды разговор на эту тему; я же предлагал научить тебя обивать двери, и ты вроде бы согласился, но почему-то это дело расстроилось...
– Я заболел тогда... А потом ты, кажется, перестал двери обивать, да и мне было не до этого – то Марина болела, то Анюта...
– А-а, да-да, похоже, что так оно и было, я тогда осваивал циклевку, и мне было не до дверей! Правда, запасы дерматина, которые у меня были, я за это время потихонечку спустил, но на несколько дверей материала у меня все-таки осталось – надо будет посмотреть в гараже. Я думаю, у меня там дверей на пять-шесть есть, этого вполне достаточно, чтобы научить тебя, а дальше будешь сам промышлять. Ну, что, попробуем?
– Я, конечно, с удовольствием, но ведь тебе же на это время тратить надо!..
– Не беспокойся, я проведу его не без пользы! Если ты согласен, то все в порядке! Я тебе позвоню, когда все подготовлю!
Разговор был в среду, а в пятницу Вадим позвонил Эльясу.
– Эль, это я! Как ты смотришь на то, чтобы завтра сделать со мной несколько дверок? Ты свободен?
– Я обещал Марине съездить к Таймазу, надо взять у них шерсть, которую нам мама прислала. Мы договорились на шесть вечера...
– Ну, времени у нас с запасом! Тогда давай так: завтра к девяти утра подъезжай к "Парку культуры" и стой возле цветочного киоска, я тебя подхвачу. Форма одежды – рабочая, я тебя потом домой завезу.
– Хорошо, договорились!
В субботу утром Вадим ровно в девять подъехал к подземному переходу. Эльяс ждать себя не заставил, и через две-три минуты Вадим уже сворачивал на Комсомольский проспект.
– Куда мы едем? – спросил Эльяс.
– В Теплый Стан. Я там вчера в новом доме циклевал, и в двух квартирах меня просили найти обивщика, а еще пару дверей я нашел сам – у меня с собой материала на четыре штуки.
– А двери обивают только в новых домах?
– Почему же, в старых тоже. Только нестандартные двери я обычно старался не делать – невыгодно.
– И сколько стоит сейчас обить дверь?
– Обычная обивка стоит двадцать – двадцать два, стеганая – четвертак; сейчас практически все заказывают стеганые двери. Дверь из кожезаменителя стоит на десятку дороже, но он очень редко бывает в продаже, и я им почти не работал – если только случайно подворачивался.
– А сколько стоят все материалы на обивку?
– Считай: дерматин – кусок на дверь, два метра, стоит от пяти до семи рублей, будем считать семь; гвозди – рубль, вата – два рубля. Итого – десятка. Да еще леска или трос – рубль. Итого – одиннадцать. Остается четырнадцать рублей с двери. При самом неудачном раскладе одну-две двери всегда найдешь – так что если делать за субботу-воскресенье штуки хотя бы по три-четыре, то жить можно.
– Ну, наверно, это не так просто!
– Да, пока не начнешь работать! Но, как говорится, глаза боятся, а руки делают!
У поста ГАИ, почти у самой кольцевой, Вадим свернул налево, проехал по шоссе среди леса и выехал к новостройкам.
– Теплый Стан! – сказал он Эльясу.
По развороченной МАЗами и КРАЗами дороге они подъехали к новой шестнадцатиэтажной башне. Вадим поставил машину так, чтобы она не мешала проезду, достал из багажника рюкзак и материал, и они поднялись на четвертый этаж; Вадим позвонил в двадцать пятую квартиру. Дверь открыла пожилая женщина.
– Доброе утро, хозяюшка! – сказал Вадим.
– Добрый день, Вадим, добрый день! Заходите!
Сбросив рюкзак у дверей, он позвонил еще в одну квартиру на том же этаже, переговорил с хозяином и сказал Эльясу:
– У нас две двери на этой площадке и по одной на шестом и девятом этаже. Порядок будет такой: первую дверь я делаю один, а ты стоишь и смотришь; если что неясно, спрашивай; вторую делаем вдвоем: половину операций – ты, половину – я; третью – тоже вдвоем, только меняемся операциями. А четвертую дверь будешь делать сам, от начала до конца, а я буду смотреть. Ясно?
– Ясно!
Вадим достал из рюкзака инструмент, завернутый в кусок дерматина, положил его на пол, развернул, взял оттуда отвертку и, обведя контур косяка на двери, бросил ее обратно в инструмент и сказал:
– По этой риске прибивается полотно на дверь. Обрати внимание: воспользовался каким-то инструментом, который пока больше не нужен, – бросай его в одно и то же место, иначе в следующий раз, когда понадобится, обыщешься!
Так, поясняя каждое движение и их порядок, Вадим расставил в коридоре табуретки, взятые у хозяйки, с помощью куска автомобильной рессоры снял с петель дверь, положил ее на табуретки и стал обивать.
Когда дверь была закончена, Вадим проверил, как открываются и закрываются замки, договорился, что пока табуретки заносить не будет, чтобы сделать на них вторую дверь, и пошел в двадцать восьмую. Там его уже ждали, дверь была открыта; он подозвал Эльяса и сказал:
– Начинай! Только не торопись, времени у нас навалом!
Эльяс оказался способным учеником. Он усвоил все практически с первого показа и почти не спрашивал, что и как надо делать, соображал сам. Пока он расстилал вату и натягивал полотно, Вадим сделал на двери нижний валик, прибил к косяку «прошвы» – полоски дерматина под остальные валики и сбегал наверх. Он зашел в обе квартиры на других этажах, договорился с ними на конкретное время с интервалом в полтора часа и вернулся к тому моменту, когда Эльяс снимал дверь с табуреток, чтобы навесить ее. Видно было, что дверь ему тяжела, он был не только небольшого роста, но и слабоват физически. Вадим показал ему, как класть дверь на табуретки и как снимать ее с табуреток и ставить в вертикальное положение, не прилагая больших усилий, и сказал:
– После тридцатой двери будешь поднимать их запросто!
Закончив дверь, Эльяс сам проверил замки; Вадим вернул табуретки, рассчитался с хозяевами, собрал рюкзак, и они поднялись двумя этажами выше.
К трем часам все было закончено. Собрав инструмент и, насколько это было возможно, почистившись, они спустились и сели в машину.
– Держи честно заработанные! – сказал Вадим, протягивая Эльясу 28 рублей.
– Нет, Вадик, я не могу их взять! Ты меня учил, тратил свой материал, и приехал я с тобой на все готовенькое – я так не могу!..
– Эль, ты что, обалдел? Ты что же, думаешь, я буду на друзьях зарабатывать?! Даже если бы ты не сделал сегодня честную половину работы, с тобой я могу работать только в "пополаме"! Да ты поставь себя на мое место и сам все поймешь! В общем, если ты хочешь, чтобы у нас с тобой не было недоразумений, ничего больше по этому поводу я и слышать не желаю!
– Ну, ладно, ладно! Хотя мне действительно как-то неловко эти деньги брать! Спасибо!..
– Ерунда! Истрать их на материал – это будет самое правильное! Как раз четыре куска дерматина и купишь! Гвоздей, ваты и троса я тебе дам, и за следующие четыре двери ты получишь стольник – у тебя будут хоть руки развязаны, всегда сможешь купить себе все, что нужно для обивки!
Двигатель прогрелся, и они поехали. По дороге Вадим объяснил Эльясу, где что он покупает, где и как искать двери и как он представляет себе его режим работы. Эльяс все внимательно выслушал и в принципе со всем согласился, но видно было, что ему от чего-то не по себе, и Вадим догадывался, в чем дело.
– Я знаю, что тебя смущает. Ты не можешь себе представить, как это ты звонишь в квартиру и спрашиваешь совершенно незнакомых людей, не нужно ли им обить дверь, да? Думаешь, что язык не повернется, правда?
– Правда! – засмеялся Эльяс.
– Я тоже так думал! И преодолевать этот страх, скажу честно, было мучительно! У каждой двери, у которой я останавливался, чтобы позвонить, я чувствовал себя так, словно я собираюсь прыгнуть с вышки! Это прошло – и знаешь, когда?
– Когда?
– Когда я понял, что обиваю двери, по меньшей мере, не хуже, чем вся остальная масса обивщиков, а пожалуй, и лучше многих!
– Да, но как я себя буду чувствовать до этого момента?!
– Во-первых, если технологически все делать правильно и не торопясь, ты с самого начала будешь делать абсолютно нормальные двери – ты же сделал последнюю дверь сам, и она ничем не отличается от той, которую сделал я. Надо быть только добросовестным, а этого у тебя в избытке – во всяком случае, не меньше, чем у меня! Во-вторых, это ощущение приходит очень быстро и крепнет с каждой обитой дверью. Ну и, в-третьих, такова специфика службы быта: учеба здесь производится непосредственно на шкуре потребителя, другого выхода нет – не ты первый, не ты последний. Хотя, конечно, тебе от этого все равно не легче, и твое состояние, когда ты впервые будешь искать работу, я представляю!
Вадим отвез Эльяса домой и поехал к себе. Он с улыбкой вспомнил его смущенное лицо, когда тот брал деньги, его стеснительную попытку как-то выразите благодарность и подумал, что среди его друзей Эльяс пожалуй, самый совестливый и одновременно наименее приспособленный. Впрочем, так, наверно, и должно быть: ведь эти качества прямо противоположны, и чем больше у человека одного, тем меньше второго – видимо, их сумма каждому от рождения отпущена одна и та же; ведь именно совесть заставляет человека делать в жизни шаги, которые не только наводят на мысль о неприспособленности, но и прямо противоречат инстинкту самосохранения; ведь это же совершенно очевидно, что у людей с повышенной совестливостью инстинкт самосохранения ослаблен. Но ведь совестливость тоже инстинктивное чувство! Только если инстинкт самосохранения – так сказать, инстинкт материальный, инстинкт тела, то совесть – инстинкт духовный, инстинкт самосохранения души!
Ну что ж, видно, она и в самом деле существует, душа, – ведь она отчаянно сопротивляется, когда ее хотят погубить, и это так естественно, раз она существует! Он улыбнулся своим мыслям и почему-то подумал, что Эльяс так и не решится обивать двери, если его все время не подталкивать, и что надо в ближайшее время не выпускать его из вида.
Эльяс через неделю позвонил сам.
– Ну, как успехи? – спросил Вадим. – Купил материал?
– Ты знаешь, Вадик, – нет! Я очень перед тобой виноват, но так получилось, что надо было срочно покупать Анюте сапоги! Но как только я получу зарплату, я тут же куплю дерматин! Собственно, мне сейчас нужно купить два куска, у меня есть заказ на дверь с двух сторон – причем дверь большая, нестандартная. Я как раз хотел спросить, сколько стоит обить такую дверь?
– Я тебе не советую делать такие двери!
– Почему?
– Я же говорил тебе, даже я всегда старался их избегать, а тебе поначалу просто нельзя за них браться! Стоит такая дверь столько же – ну, пусть ты возьмешь за нее не четвертак, а тридцатку, а дел с нею намного больше, потому что дверь тяжелая, неудобная, часто приходится обивать ее навесу, материал на нее нужен нестандартный – словом, хлопот полон рот, а деньги фактически те же! Ну, еще куда ни шло, ты ее с двух сторон обивать будешь – и все равно овчинка выделки не стоит!
– Да-а, – нерешительно сказал Эльяс. – Но я уже договорился, как-то неудобно отказываться! Это приятели моего шефа!..
– Ну, смотри сам! Я бы на твоем месте за такую дверь не брался, но если ты настроился ее делать – давай! После нее делать обычные двери тебе покажется удовольствием! Я даже могу выручить тебя материалом, у меня есть пара кусков метра по два с половиной, один – черный, один – коричневый, я специально их не трогал на тот случай, если попадется большая дверь. Я тебе их дам, а деньги пока можешь не отдавать, отдашь, когда с ними будет полегче...
– Ну, Вадик, спасибо тебе огромное! Я тогда завтра после работы заеду за материалом, ладно?
– Давай! Я завтра вечером дома.
На другой день Эльяс забрал материал; Вадим отдал ему остатки гвоздей, трос и вату, объяснил, чем отличается обивка изнутри и как обивать дверь навесу, и они договорились, что если Вадим окажется свободен, то поможет ему; Эльяс должен был в конце недели позвонить и сказать, когда он будет обивать дверь.
В конце недели он не позвонил, а в начале следующей на фирме пошел новый дом. Вадим циклевал с утра до позднего вечера и, даже когда вспоминал про Эльяса, позвонить не мог. Только недели через три, когда схлынула циклевка и он, наконец, оказался у телефона в такое время, когда звонить было еще удобно, он ему позвонил:
– Привет, Эль! Как дела?
– Ничего идут дела! – как обычно ответил Эльяс.
Но когда Вадим стал выяснять, как же все-таки идут эти самые дела, он почувствовал, что Эльяс говорить об этом не хочет. Ту дверь он сделал, но больше двери не обивал и, судя по всему, обивать не собирался. Вадим во время этого телефонного разговора вдруг совершенно отчетливо понял, что Эльяс все равно не стал бы обивать двери: он так и не перешагнул бы этот барьер, не смог бы он звонить в чужие двери, это было для него непреодолимо; не случайно он взялся за дверь, которую ему предложили обить, – взялся, несмотря на то, что Вадим не советовал ему такие двери делать.
Он не стал расспрашивать о подробностях, решив, что скоро он все равно увидит Эльяса на своем дне рождения и все тогда и выяснит. И все же ему жаль было, что эта затея сорвалась, на его взгляд, для Эльяса это был самый доступный способ заработать деньги на квартиру, другого способа для него Вадим просто не видел.
На дне рождения Вадим первым делом спросил у Эльяса, как он справился с дверью, но по тому, как тот замялся, он понял, что там что-то произошло и что Эльяс стесняется об этом рассказывать при других. Они вышли покурить на лестничную площадку, и Вадим услышал историю обивки нестандартной двери.
Эльяс договорился обивать дверь в субботу, но Вадиму не позвонил – ему было неудобно заставлять Вадима еще раз тратить на него свое время ("Ну и глупо! " – коротко прокомментировал это место его рассказа Вадим.) Он приехал в десять часов утра, обговорил с хозяевами, средних лет семейной четой, каким должен быть рисунок обивки изнутри, они оставили ему ключи и поехали по магазинам, сказав, что вернутся часа через четыре. Эльяс начал делать дверь навесу, но быстро понял, что в лучшем случае она получится у него некрасивой. Пришлось ее снимать. Он расставил табуретки на лестничной площадке, подложил под дверь рессору, наступил на нее, и дверь соскочила с петель – но оказалась такой чудовищно тяжелой, что удержать ее он не смог, и, падая, она сломала вешалку и разбила центральное зеркало стоявшего в прихожей старинного трюмо.
Вадим живо представил себе состояние Эльяса – хоть и не такие, но подобные случаи с ним бывали – и спросил:
– Ты ее все-таки обил?
– Да!
– Ну, Эль, ты мужественный человек! Я не представляю себе, как бы я после этого ее обивал! Ты просто молодец!
– А куда было деваться?! Я довольно быстро убедился, что один я повесить ее не могу, а положить ее на табуретки мне с грехом пополам удалось!..
– А в чем же все-таки дело? Я знаю, эти здоровенные старые двери – действительно тяжелые, но не настолько же, в конце концов, чтобы ее нельзя было удержать!
– Хозяева потом сказали мне, что в дверь вшит стальной лист.
– Неплохо! А раньше они этого не могли сказать?!
– Им и в голову не приходило, что я буду ее снимать!
– И во что же обошлась тебе эта дверка?
– Я договорился с ними обить дверь с двух сторон за 60 рублей; все они ушли на ремонт вешалки и трюмо и замену зеркала, да я еще доплатил за зеркало 30 рублей – я сам ходил в зеркальную мастерскую заказывать изготовление зеркала и его установку.
– Ну, если учесть, что со мной ты заработал 28, то ты дешево отделался! И с тех пор ты, конечно, двери больше не обивал и обивать не собираешься?
– Разумеется!
Вадим понял, что двери обивать Эльясу и в самом деле не судьба, но тот, заметив, что Вадим расстроился, сказал, что на днях должен решиться вопрос о его поездке в Антарктиду. Если его пустят, то финансовая проблема на некоторое время будет решена.
– Ладно, Эль! Будем считать, что материал на эту дверь я тебе подарил – это будет маленькой компенсацией за то, что я тебя втравил в такие неприятности, и не будем больше к этому возвращаться! Пошли, обмоем тот факт, что мы с тобой оба с этим делом завязали!
Проводив гостей, Вадим снова подумал про Эльяса. Антарктида – это, конечно, хорошо, это все-таки выход, хотя он лично был против того, чтобы ездить зарабатывать деньги так далеко, и предпочитал это делать в пределах Московской кольцевой автодороги; но почему именно ему надо было уронить дверь на трюмо и вместо того, чтобы получить за свой труд деньги, тратить свои деньги и выходные дни на то, чтобы обить дверь и заменить разбитое зеркало?
Вадим подумал о том, что он попытался изменить что-то в судьбе Эльяса, не учитывая его характера, что такое вмешательство могло обойтись ему гораздо дороже и что все еще кончилось относительно благополучно. Он подумал о том, что судьба не прощает попыток уклониться от неё, мстя за них иногда жестоко, иногда – с юмором; над Эльясом она только подшутила, но это был знак, и, кажется, тот понял его правильно. Он подумал о том, что ему самому вскоре предстоит угадывать нестандартный, крутой поворот в своей жизни и что цена ошибки, становясь с возрастом все выше, на этот раз может оказаться очень высокой, ибо в пределе стоимость ее была – жизнь.